Ангел детства

Еще один персонаж из книги "Ювелиры - ювелирное искусство России ХХI века", которая готовится к печати в издательстве "Премьера Паблишинг".

Я не буду делать вид, что я открываю миру ювелира Алексея Барсукова. Интернет наводнен статьями восторженных девушек с богатым внутренним миром, влюбленных в то, что он делает. И немножко – в него самого, поскольку он неотделим от своих произведений. Барсуков – вовсе не стертый пятак в дорожной пыли, который можно найти лишь случайно. Его крест носит Элтон Джон, а маленький медвежонок его работы болтается на шее нынешнего князя Монако.

За плечами Алексея Барсукова – Строгановская академия и работа главным художником на одном из крупных московских ювелирных заводов. Но все, что он делал на заводе, подвергалось нещадной «редактуре», в результате которой от пышной елки оставался телеграфный столб. Работа в «структуре» убедила Алексея в одном – больше никогда и нигде «служить» он не будет.

При первом знакомстве мне были продемонстрированы серьги в виде пропеллеров. При малейшем ветерке они начинали вертеться. Сделанные из меди, покрытые патиной, они не были похожи на то, что мы привыкли называть «ювелирным украшением». Но в то же время безусловно им были – даже если сделать их из золота и осыпать бриллиантами, они ничуть не изменили бы своей сути. Дизайн в его полной завершенности. 

Конечно, образование и опыт позволяют ему самому крепить камни и полировать, но ему это не интересно. Жаль тратить на это время – мысль уже бежит вперед. По той же причине он не любит делать повторы своих вещей – все они разные, даже если отлиты по одной модели.

Если Энди Уорхол брал привычные в быту предметы и увеличивал их, превращая в объекты искусства, то Барсуков действует ровно наоборот.

Браслет из советских медных копеек, затейливо сваренных друг с другом – я знаю даму, которая надевает его на самые «бриллиантовые» приемы, и все толпятся вокруг нее с вопросами – а что это такое? Серьги в виде стульчиков. Серьги в виде лошадок-качалок. Подвески в виде детских игрушек – мишек: не сладких, какими их делают обычно, а старых, залюбленных, в заплатах, с дурашливо-романтическим выражением на мордах. Все это почти ничего не стоит в денежном выражении (если судить по цене материалов). И в то же время каждая вещь бесценна.

И в этом – главный принцип дизайнера Алексея Барсукова. Он убежден, что для того, чтобы быть красивым, украшению вовсе не обязательно быть дорогим. Он умудряется высказаться на сто процентов в любом материале – бронзе, серебре, дереве. Конечно, он умеет работать и в золоте с бриллиантами. Но, если увлечется коммерцией и «гламуром»,  потеряет тех поклонников, кто наиболее близок ему по духу – друзей-художников, студентов, актеров, музыкантов…

Его рука узнается сразу. Ни один из симпатичных обитателей его зверинца не повторяет другого. У всех – разные «лица», характеры, но все они неуловимо похожи на самого автора. Детским взглядом, немного растерянным выражением лица, тонкой иронией и отстраненностью. Знаю по собственному опыту – если на груди качается барсуковский ежик или медведь, люди вокруг теряют разум. Начинают хватать тебя руками за шею. Причем не только в Москве, но и за границей.

Барсуков, как Том Сойер, смотрит на мир глазами мальчишки, которому интересно все – от дохлой мыши до самолета. Неутомимый исследователь окружающего мира, неизменное восхищение которым у художника нередко сопровождается интересом вивисектора.

Медведь у Барсукова – тот самый, которому оторвали лапу: «Все равно его не брошу, потому что он хороший». Ежик – только что вышел из тумана с чайником или котомкой в руках. Жираф с разноцветными глазами. Целая поляна грибов – и все поганки. Сказочный мир, в котором есть место и шутке, и слезам, и детской жестокости, и милосердию.

Неизменная ирония сопровождает все вещи этого автора. В 90-е – октябрятская звездочка, на которой малютка-Ильич зевает. Сегодня – броши с образами мужиков и баб с картин Малевича или «наше все» - кудрявый Пушкин. Когда-то я просила его сделать кольцо в виде головы Наполеона. «Куда будем бриллианты ставить?» - деловито спросил художник. И поставил их в лысеющую голову полководца. «Пусть у Наполеона будет перхоть, а то он слишком идеальный!»

У меня собрана большая коллекция работ Барсукова. Сам он этим обстоятельством недоволен. Считает, что вещи должны носиться, а не храниться в коллекции. Конечно, он прав. До всего руки не доходят. Но каждая вещь вызывает восторг и желание ее получить. И справиться с этим чувством нелегко. Знаю многих, которые думают так же, как я. И собирают «Барсукова» в полной уверенности, что это – предметы современного искусства.

Сопротивляться обаянию этих вещей бесполезно. К Барсукову не прилипают определения. Он – ангел. Ангел детства. Живет среди нас, чтобы мы не забывали, откуда мы родом. И что лучшее, что в нас есть и что с нами случается, - именно оттуда.  

Сита и Сита

Две женщины, две индийские красавицы, две махарани, которых путают до сих пор.

Как в настоящей мелодраме, их звали одинаково - Сита Деви. Одна в 13 лет вышла замуж за махараджу Капурталы Карамжита Сингха и стала музой для многих великих европейских фотографов. Журнал Vogue назвал ее "последней богиней света", а Эльза Скьяпарелли под впечатлением от ее образа создала целую коллекцию сари. Она действительно была божественно хороша.

Великий фотограф и художник Сесил Битон оставил нам эту каноническую фотографию, на которой Сита Деви, махарани Капурталы изображена как символ эпохи Ар Деко - от позы и точеного профиля до платиновых браслетов.

Прекрасная Сита Деви не была счастлива в браке. Вечная печаль, застывшая на ее лице, перекрывает блеск бриллиантов, которыми она усыпана. И если бы не фотографы, заинтригованные этой загадочной красотой, мы бы мало что знали об этой женщине.
Впрочем, знаем мы и так совсем немного. Настолько, что ее часто путают с другой Ситой - великолепной Ситой Деви, махарани Бароды.

Несмотря на то, что в чертах этих женщин мало общего - утонченная махарани Капурталы ничем не похожа на тяжеловесную жену махараджи Бароды, фотографии первой из них часто украшают статьи о второй. Но как не все Иваны - Грозные, так и не все Ситы Деви одинаковы.

Про махарани Бароды написано много всего - и про ее авантюрный характер, и про решительность, и про любовь к бриллиантам и изумрудам, и про ее светские успехи в Европе, и про экстравагантные разводы (первый и второй).

Повторяться здесь не хочу - но вглядитесь еще раз в лица этих женщин! Хотя бы для того, чтобы больше никогда их не путать))

Ювелир без театра

Отрывок из книги "Ювелиры - Ювелирное искусство России XXI века", готовящейся к печати в издательстве "Премьера Паблишинг".

Maxim V

«У меня есть 15 клиентов – десять русских, остальные англичане. Моя мечта – чтобы их было чуть меньше. Тогда я смогу уделять им столько внимания, сколько нужно»

Максим Вознесенский — один из самых известных и в то же время загадочных российских ювелиров. Основатель, креативный директор и президент компании «Ювелирный Театр»,  в творческом союзе со своей супругой Ириной Дорофеевой в 1998 году основал «Ювелирный Театр» и марку Jewellery Theatre, главной идеей которой видел создание собственного ювелирного пространства, в котором украшения существовали бы в своеобразной театральной среде. Чтобы драгоценности воспринимались не просто как товар, а как произведение искусства, следовало окружить их подобающим антуражем. Работы «Театра» быстро завоевали страницы ювелирных журналов всего мира, марка стала известной, магазин в Москве дополнился бутиком на Old Bond Street в Лондоне… Именно в этот момент имя Максима Вознесенского внезапно исчезло с радаров отечественного ювелирного бизнеса – разногласия с партнерами заставили его оставить любовно выпестованный «Ювелирный театр» и уйти в свободное плавание.

Как известно, у нас быстро забывают коллег – если имя не на слуху, а вещи не на виду, то вроде и человека нет. С Максимом все получилось иначе. Импозантная фигура высокого худого человека с горящими глазами и с усами а-ля Сальвадор Дали запомнилась многим. Все годы, когда про Максима ничего не было слышно, меня со всех сторон спрашивали – а вы помните был такой Максим? Такой интересный?

Было бы странно, если бы этот человек, маниакальный перфекционист, с головой ныряющий в любое дело, которое его интересует, легко сдался и перестал заниматься дизайном и производством ювелирных украшений. Случившееся заставило его пересмотреть свой подход к делу – от ярких рекламных кампаний и импозантных стендов на ведущих мировых выставках он «ушел в себя» - работает только по заказам своих верных клиентов, нигде не «светится», предпочитает развиваться вглубь, а не вширь.

В 2014 году Максим Вознесенский основал именной бренд Maxim V. Под этой маркой он создает украшения, существующие в единственном экземпляре. Редкие по характеристикам крупные драгоценные камни и особый почерк художника позволяют по-новому почувствовать современное ювелирное искусство. Произведения Максима Вознесенского представлены в собраниях России, Германии, Голландии, Израиля, Испании, Италии, Канады, США, Франции.

Максим живет и работает в Лондоне, в небольшом ателье. Недавно вещицу его работы Лондонский Симфонический оркестр подарил Ее Величеству королеве Великобритании Елизавете Второй. Шкатулка с изображением любимых животных королевы – лошади и собачки корги была принята благосклонно. Автор получил статус Exceptional Talent – это позволяет ему жить и работать в этой стране, пользуясь некоторыми привилегиями.

Спустя годы Максим остался верен своему стилю – как во внешнем облике (он по-прежнему похож на Дали), так и в дизайне. Строгие и чистые геометрические формы, значительные объемы и безупречная работа напоминают об одном из его первых важных проектов – коллекции «Бриллианты в русском авангарде», которая сегодня находится в Музее Московского Кремля.

Fred Leighton: звезда погасла

Мюррей Мондштайн, человек, стоявший за концепцией марки Fred Leighton, умер в Нью-Йорке.

Когда говорят о "звездных" украшениях, чаще всего вспоминают имена Cartier, Boucheron, Faberge, Garrard и других, вознесшихся к славе на заказах от богатых и знаменитых клиентов. Магазин, носящий имя Фреда Лейтона, прославился тем, что многие годы собирал лучшие произведения мировых ювелиров двух последних веков и щедро осыпал ими красные ковровые дорожки крупнейших "звездных" событий.

Этот человек прославился не гениальным дизайном и не тонкой ювелирной работой. Его сила - вкус, и только он. В магазин попадали вещи уникальные, принадлежавшие в прошлом великим женщинам, а также драгоценности из семейных коллекций.

 Murray Mondschein в 1959 году купил лавку мексиканских товаров в Нью-Йорке. У него не было никакого опыта в ювелирном бизнесе. Однажды знакомый дилер викторианских украшений дал ему несколько вещей на продажу - и Мюррей вдруг понял, что старые драгоценности приносят довольно неплохие деньги. Мондштайн начал путешествовать и скупать украшения европейской аристократии. В 1974 году он перебрался в Верхний Манхэттен и начал продавать свои украшения богатым женщинам. Имя Fred Leighton осталось от прежнего владельца, но для Мюррея в нем, возможно, был скрытый подтекст: это фамилия древнего британского аристократического рода. Решив, что оно придаст больше доверия в глазах любителей старинных украшений с хорошим провенансом, Мюррей и не подумал менять его. В конце концов, немного аристократизма никому еще не мешало - особенно в Америке, где с этим делом трудности.

С тех пор имя Fred Leighton звучит наравне с самыми громкими мировыми брендами. Его коллекция признана одной из самых значительных в мире. Он не останавливался на каком-то одном стиле или периоде - но все украшения его коллекции уникальны в своем роде, тщательно выбраны, каждое достойно представлять свою эпоху. Как известно, настоящие произведения искусства, в том числе ювелирного, существуют вне времени - они всегда актуальны. Может быть, именно поэтому звезды так любят эти украшения - они легко и непринужденно вписываются в любой наряд.

 

Украшения Лейтона можно всегда встретить на самых важных светских событиях. Меланья Трамп выходила замуж в бриллиантах Leighton. Согласно традиции, невеста должна в своем наряде иметь Something Old, Something New, Something Borrowed, Something Blue (что-то старое, что-то новое, что-то одолженное и что-то голубое). Так вот, бриллианты Меланьи как раз и были одолжены у Фреда Лейтона.

Сам Мюррей всю жизнь носил только одно украшение - булавку в петлице пиджака. 11 лет назад он продал свою компанию марке Kwiat, оставаясь ее консультантом до конца жизни.