пятница, 11 августа 2017 г.

Этнический мотив

Эти страницы в книге "Ювелиры - ювелирное искусство России ХХI века" стоят особняком. Тема, выбранная автором коллекции Евгенией Мироновой - африканские ритуальные маски - совсем далека от традиционно понимаемого отечественного искусства. Для меня этот проект - особенный. В моем понимании он воплощает лучшие черты национального характера - открытость миру, жадность в познании непохожих на нас культур, глубокое погружение в тему. Ну и, конечно, выполнены работы российскими мастерами - есть чем гордиться!




Этнические мотивы в нашей стране не в чести уже последние сто лет. Модные девушки обходят этнику стороной – их бабушки и прабабушки, приехавшие после революции в город из деревни, хотели сразу стать “городскими” и как огня боялись выглядеть “селом”. Синдром “девушек из большого города” прочно вошел в сознание. Народные промыслы превратились в резервации, где мастера десятилетиями работают по одним и тем же шаблонам, снабжая сувенирные лавки по всей стране. Русской традицией в ювелирном искусстве считается творчество мастеров Фаберже – на самом деле, европейское до мозга костей. Сегодня мало кому приходит в голову интересоваться народной культурой – для этого нужен особый склад характера и глубокая культура, а также свобода от стереотипов.
Евгения Миронова не думала заниматься ювелирным делом. Работала в рекламе, закончила факультет журналистики МГУ. 
Продолжая заниматься медиа, проработала 5 лет коммерческим директором издательства "Салон-пресс" (журналы "Salon-Interior", "Идеи вашего дома"). Занималась организацией архитектурной премии "Архип", студенческого конкурса  "Дом для Звезды", вела другие крупные проекты издательского дома.
И вот тут-то в ее жизни наметился поворот. Она увлеклась цветными ювелирными камнями. Увлечение переросло в коллекцию, собранную за много лет посещений ювелирных выставок - от Гонконга до Базеля. И в 2000-е Евгения решила кардинально сменить область деятельности.

 Получив геммологическое  образование (GIA), она открыла в Москве приватный ювелирный салон-ателье. Направление было выбрано этническое, и для этого были причины. Муж Евгении основал Музей традиционного искусства народов мира “Традарт”, куда попали предметы и украшения со всех концов света. Евгения и ее муж фундаментально подходят ко всему, что делают – в их коллекции есть редчайшие экспонаты, собранные настоящими энтузиастами и знатоками. Участие в экспедициях музея и сбор материалов для этнических коллекций не могли оставить Евгению равнодушной. Она поняла, что многое из традиционного искусства можно переложить на "ювелирный" язык.

Первая ювелирная коллекция навеяна масками народов Западной Африки. Десять драгоценных предметов (они могут быть подвесками, но их можно демонстрировать как самостоятельные мини-скульптуры – для этого придуманы специальные экспозиционные коробки с подставками) выполнены из золота с горячей эмалью с использованием слоновой кости, дерева и драгоценных камней. Они в точности повторяют традиционные образцы масок, но при этом обладают самостоятельной эстетической ценностью. Тонкостью работы отечественных ювелиров, которые работали над коллекцией – Александра Мельникова, Ичиена, Юрия Козлова и других – можно только восхищаться.


Эта коллекция – пример концептуального подхода к ювелирному искусству. Меньше всего ее авторы думали о сиюминутных вещах – как сделать дешевле, как быстрее продать. Авторам было интересно работать – поэтому и получилось целостное произведение со своей философией. Евгения верит в неисчерпаемость народной темы – а значит, готова продолжать работать над ней и дальше.





четверг, 10 августа 2017 г.

Ангел детства

Еще один персонаж из книги "Ювелиры - ювелирное искусство России ХХI века", которая готовится к печати в издательстве "Премьера Паблишинг".



Я не буду делать вид, что я открываю миру ювелира Алексея Барсукова. Интернет наводнен статьями восторженных девушек с богатым внутренним миром, влюбленных в то, что он делает. И немножко – в него самого, поскольку он неотделим от своих произведений. Барсуков – вовсе не стертый пятак в дорожной пыли, который можно найти лишь случайно. Его крест носит Элтон Джон, а маленький медвежонок его работы болтается на шее нынешнего князя Монако.




За плечами Алексея Барсукова – Строгановская академия и работа главным художником на одном из крупных московских ювелирных заводов. Но все, что он делал на заводе, подвергалось нещадной «редактуре», в результате которой от пышной елки оставался телеграфный столб. Работа в «структуре» убедила Алексея в одном – больше никогда и нигде «служить» он не будет.

При первом знакомстве мне были продемонстрированы серьги в виде пропеллеров. При малейшем ветерке они начинали вертеться. Сделанные из меди, покрытые патиной, они не были похожи на то, что мы привыкли называть «ювелирным украшением». Но в то же время безусловно им были – даже если сделать их из золота и осыпать бриллиантами, они ничуть не изменили бы своей сути. Дизайн в его полной завершенности. 

Конечно, образование и опыт позволяют ему самому крепить камни и полировать, но ему это не интересно. Жаль тратить на это время – мысль уже бежит вперед. По той же причине он не любит делать повторы своих вещей – все они разные, даже если отлиты по одной модели.

Если Энди Уорхол брал привычные в быту предметы и увеличивал их, превращая в объекты искусства, то Барсуков действует ровно наоборот.
Браслет из советских медных копеек, затейливо сваренных друг с другом – я знаю даму, которая надевает его на самые «бриллиантовые» приемы, и все толпятся вокруг нее с вопросами – а что это такое? Серьги в виде стульчиков. Серьги в виде лошадок-качалок. Подвески в виде детских игрушек – мишек: не сладких, какими их делают обычно, а старых, залюбленных, в заплатах, с дурашливо-романтическим выражением на мордах. Все это почти ничего не стоит в денежном выражении (если судить по цене материалов). И в то же время каждая вещь бесценна.

И в этом – главный принцип дизайнера Алексея Барсукова. Он убежден, что для того, чтобы быть красивым, украшению вовсе не обязательно быть дорогим. Он умудряется высказаться на сто процентов в любом материале – бронзе, серебре, дереве. Конечно, он умеет работать и в золоте с бриллиантами. Но, если увлечется коммерцией и «гламуром»,  потеряет тех поклонников, кто наиболее близок ему по духу – друзей-художников, студентов, актеров, музыкантов…

Его рука узнается сразу. Ни один из симпатичных обитателей его зверинца не повторяет другого. У всех – разные «лица», характеры, но все они неуловимо похожи на самого автора. Детским взглядом, немного растерянным выражением лица, тонкой иронией и отстраненностью. Знаю по собственному опыту – если на груди качается барсуковский ежик или медведь, люди вокруг теряют разум. Начинают хватать тебя руками за шею. Причем не только в Москве, но и за границей.
Барсуков, как Том Сойер, смотрит на мир глазами мальчишки, которому интересно все – от дохлой мыши до самолета. Неутомимый исследователь окружающего мира, неизменное восхищение которым у художника нередко сопровождается интересом вивисектора.
Медведь у Барсукова – тот самый, которому оторвали лапу: «Все равно его не брошу, потому что он хороший». Ежик – только что вышел из тумана с чайником или котомкой в руках. Жираф с разноцветными глазами. Целая поляна грибов – и все поганки. Сказочный мир, в котором есть место и шутке, и слезам, и детской жестокости, и милосердию.

Неизменная ирония сопровождает все вещи этого автора. В 90-е – октябрятская звездочка, на которой малютка-Ильич зевает. Сегодня – броши с образами мужиков и баб с картин Малевича или «наше все» - кудрявый Пушкин. Когда-то я просила его сделать кольцо в виде головы Наполеона. «Куда будем бриллианты ставить?» - деловито спросил художник. И поставил их в лысеющую голову полководца. «Пусть у Наполеона будет перхоть, а то он слишком идеальный!»


У меня собрана большая коллекция работ Барсукова. Сам он этим обстоятельством недоволен. Считает, что вещи должны носиться, а не храниться в коллекции. Конечно, он прав. До всего руки не доходят. Но каждая вещь вызывает восторг и желание ее получить. И справиться с этим чувством нелегко. Знаю многих, которые думают так же, как я. И собирают «Барсукова» в полной уверенности, что это – предметы современного искусства.


Сопротивляться обаянию этих вещей бесполезно. К Барсукову не прилипают определения. Он – ангел. Ангел детства. Живет среди нас, чтобы мы не забывали, откуда мы родом. И что лучшее, что в нас есть и что с нами случается, - именно оттуда.  

понедельник, 7 августа 2017 г.

Сита и Сита

Две женщины, две индийские красавицы, две махарани, которых путают до сих пор.


Как в настоящей мелодраме, их звали одинаково - Сита Деви. Одна в 13 лет вышла замуж за махараджу Капурталы Карамжита Сингха и стала музой для многих великих европейских фотографов. Журнал Vogue назвал ее "последней богиней света", а Эльза Скьяпарелли под впечатлением от ее образа создала целую коллекцию сари. Она действительно была божественно хороша.

Великий фотограф и художник Сесил Битон оставил нам эту каноническую фотографию, на которой Сита Деви, махарани Капурталы изображена как символ эпохи Ар Деко - от позы и точеного профиля до платиновых браслетов.



Прекрасная Сита Деви не была счастлива в браке. Вечная печаль, застывшая на ее лице, перекрывает блеск бриллиантов, которыми она усыпана. И если бы не фотографы, заинтригованные этой загадочной красотой, мы бы мало что знали об этой женщине.
Впрочем, знаем мы и так совсем немного. Настолько, что ее часто путают с другой Ситой - великолепной Ситой Деви, махарани Бароды.



Несмотря на то, что в чертах этих женщин мало общего - утонченная махарани Капурталы ничем не похожа на тяжеловесную жену махараджи Бароды, фотографии первой из них часто украшают статьи о второй. Но как не все Иваны - Грозные, так и не все Ситы Деви одинаковы.
Про махарани Бароды написано много всего - и про ее авантюрный характер, и про решительность, и про любовь к бриллиантам и изумрудам, и про ее светские успехи в Европе, и про экстравагантные разводы (первый и второй).

Повторяться здесь не хочу - но вглядитесь еще раз в лица этих женщин! Хотя бы для того, чтобы больше никогда их не путать))




среда, 2 августа 2017 г.

Ювелир без театра

Отрывок из книги "Ювелиры - Ювелирное искусство России XXI века", готовящейся к печати в издательстве "Премьера Паблишинг".



Maxim V

«У меня есть 15 клиентов – десять русских, остальные англичане. Моя мечта – чтобы их было чуть меньше. Тогда я смогу уделять им столько внимания, сколько нужно»

Максим Вознесенский — один из самых известных и в то же время загадочных российских ювелиров. Основатель, креативный директор и президент компании «Ювелирный Театр»,  в творческом союзе со своей супругой Ириной Дорофеевой в 1998 году основал «Ювелирный Театр» и марку Jewellery Theatre, главной идеей которой видел создание собственного ювелирного пространства, в котором украшения существовали бы в своеобразной театральной среде. Чтобы драгоценности воспринимались не просто как товар, а как произведение искусства, следовало окружить их подобающим антуражем. Работы «Театра» быстро завоевали страницы ювелирных журналов всего мира, марка стала известной, магазин в Москве дополнился бутиком на Old Bond Street в Лондоне… Именно в этот момент имя Максима Вознесенского внезапно исчезло с радаров отечественного ювелирного бизнеса – разногласия с партнерами заставили его оставить любовно выпестованный «Ювелирный театр» и уйти в свободное плавание.

Как известно, у нас быстро забывают коллег – если имя не на слуху, а вещи не на виду, то вроде и человека нет. С Максимом все получилось иначе. Импозантная фигура высокого худого человека с горящими глазами и с усами а-ля Сальвадор Дали запомнилась многим. Все годы, когда про Максима ничего не было слышно, меня со всех сторон спрашивали – а вы помните был такой Максим? Такой интересный?
Было бы странно, если бы этот человек, маниакальный перфекционист, с головой ныряющий в любое дело, которое его интересует, легко сдался и перестал заниматься дизайном и производством ювелирных украшений. Случившееся заставило его пересмотреть свой подход к делу – от ярких рекламных кампаний и импозантных стендов на ведущих мировых выставках он «ушел в себя» - работает только по заказам своих верных клиентов, нигде не «светится», предпочитает развиваться вглубь, а не вширь.

В 2014 году Максим Вознесенский основал именной бренд Maxim V. Под этой маркой он создает украшения, существующие в единственном экземпляре. Редкие по характеристикам крупные драгоценные камни и особый почерк художника позволяют по-новому почувствовать современное ювелирное искусство. Произведения Максима Вознесенского представлены в собраниях России, Германии, Голландии, Израиля, Испании, Италии, Канады, США, Франции.

Максим живет и работает в Лондоне, в небольшом ателье. Недавно вещицу его работы Лондонский Симфонический оркестр подарил Ее Величеству королеве Великобритании Елизавете Второй. Шкатулка с изображением любимых животных королевы – лошади и собачки корги была принята благосклонно. Автор получил статус Exceptional Talent – это позволяет ему жить и работать в этой стране, пользуясь некоторыми привилегиями.

Спустя годы Максим остался верен своему стилю – как во внешнем облике (он по-прежнему похож на Дали), так и в дизайне. Строгие и чистые геометрические формы, значительные объемы и безупречная работа напоминают об одном из его первых важных проектов – коллекции «Бриллианты в русском авангарде», которая сегодня находится в Музее Московского Кремля.