вторник, 29 марта 2016 г.

Базель: ярмарка тщеславия




Я обычно не пишу про выставки. Просто потому, что дело это сугубо профессиональное, широкой публике не интересное. Да и зачем рассказывать подробности людям, которые в принципе должны знать про бриллианты и рубины только то, что они растут в магазине?
Но публика теперь стала знающая. Уверена, что в магазинах «дурят», требует скидок и сертификатов. В общем, грамотная публика. Или считает себя таковой. Самые резвые отправляются за камнями в Индию или Таиланд, истово торгуются на уличных развалах и привозят «настоящие» рубины и изумруды за копейки, свысока поглядывая на «ленивых», покупающих украшения в магазинах. Помню, известная телеведущая, знающая о моде все и даже больше, в бытность свою главным редактором модного журнала, уверяла меня, что ее арт-директор в Индии купила бриллиант в пять карат за 800 долларов. И никак не хотела верить в невозможность этого.
Так что написать про выставку часов и ювелирных украшений в Базеле все-таки придется. Чтобы не было ни иллюзий, ни разочарований.

Итак, зачем проводятся подобные выставки?
Выставка в Базеле - всемирная ярмарка тщеславия. Здесь важна не победа, а участие - всегда считалось, если тебя нет в Базеле, значит, тебя нет в профессии. Правда, в последние годы все изменилось: от Базеля отваливаются целые пласты ювелирного производства. Сначала начали уходить мелкие фирмы (зачастую самые интересные по дизайну): стоимость участия для них неподъемна. Ушли многие дилеры бриллиантов: организовали свою выставку неподалеку, как бы говоря "большому Базелю": имей совесть, хватит задирать цены. Азиаты проводят альтернативный "Базель" в немецком Фрайбурге: до него всего 40 минут на поезде или автобусе от Базеля, а обстановка гораздо демократичнее, и торговля идет веселее.
В первом, самом пафосном павильоне, где собрались большие марки часов и украшений, шумно и часто слышна русская речь - соотечественники по-прежнему охочи до брендов. Во втором павильоне - тишина. Там выставлены украшения (правда, часы откусывают все больше пространства с каждым годом и поселились уже и там, где всегда были ювелирные вещи). Речь слышна в основном итальянская - не в силах смириться с утратой мирового господства в области ювелирного дизайна, потомки Челлини точат лясы в ожидании богатых клиентов. В этом году «исход» ювелиров продолжился. Холлы ювелирного павильона, и раньше-то не слишком оживленные, теперь пугают свободным пространством. Вместо прежних стендов – буфеты или складские помещения.
Настоящая жизнь кипит в третьем павильоне, куда редко доходят журналисты и где я провожу большую часть времени. Там продаются драгоценные камни и антиквариат. И там можно встретить всех, кто действительно важен в ювелирном мире. Разговор - на английском и иврите пополам с хинди.

Почему крупнейшая выставка проводится именно в Швейцарии? За полтора десятка лет, что я езжу в Базель, я слышу от участников одно и то же: Базель – ужасное место, где негде спать, негде есть, все очень дорого и к тому же на выставке ничего нельзя продавать. Швейцария – закрытая таможенная зона, все участники выставки ввозят товар по системе карне, то есть, должны вывезти его обратно нетронутым. Все, до последнего камня. Всю неделю по выставке ходят таможенники и проверяют, все ли на месте. Не дай бог что-то кому-то потихоньку продать или отдать – сразу начнутся неприятности. Конечно, кое-кому удается обойти эти сложности при помощи так называемого pocket carnet – того, что удалось провезти тайно в карманах.
И все же, именно эта закрытость и эти запреты (не говоря уже о том, что Швейцария является центром часовой индустрии) – главная причина того, что выставка проводится здесь. Это ставит всех участников в равные условия. На выставке товар демонстрируется, заключаются сделки, делаются заказы, но доставка осуществляется позже.
Patek Philippe booth
И в этом – еще одна причина постоянного недовольства участников. Для того, чтобы выставиться в Базеле, они должны заплатить огромную сумму. Строительство стенда (а руководство выставки требует от участников серьезной презентации, иногда в два этажа) может стоить больше двух миллионов евро. Нужно привезти команду из пяти-десяти человек, поселить ее в гостинице (цены на время выставки взлетают неимоверно), кормить ее и особо важных клиентов… а перед этим – придумать и сделать драгоценную коллекцию, что тоже стоит немалых денег. И потом сидеть на стенде, терпеливо ожидая покупателей – но не денег, денег придется ждать еще минимум полгода, когда заказ будет подтвержден и оплачен.
Выставка в Базеле – чисто деловая. Производитель выставляет товар – магазины его закупают. Здесь (до недавнего времени) с частными покупателями даже разговаривать не хотели. Сейчас все изменилось – производящие компании готовы продать хоть что-нибудь кому угодно. Особенно неловко чувствуют себя те немногие марки, которые работают в художественном ключе. То есть, делают вещи в единственном экземпляре. Понятно, что магазины такими вещами мало интересуются – потратив основной бюджет на закупки часов, байеры приходят в ювелирный павильон, чтобы выбрать базовые вещи. Никто из них не будет тратить деньги на «авторские» украшения – риск «зависнуть» с ними велик. Встреча авторского произведения с одним-единственным покупателем может затянуться, иногда не произойти вовсе. Поэтому художникам остается довольствоваться визитами многочисленных журналистов и блогеров, выслушивать комплименты и фотографироваться с ними в надежде на грядущую мировую известность.
Alessio Boschi

Кстати, о блогерах. Мировой кризис окончательно сбросил ювелирные украшения с пьедестала «недоступности» и «роскоши». Посмотреть, потрогать и примерить изумруды с куриное яйцо могут теперь все. А главное – сфотографироваться: в колье, тиаре или браслете. В этом году по Базелю бродили толпы усталых и располневших Барби «на лабутенах» и в кружевах, чьей единственной задачей были бесконечные «селфи» на каждом стенде. Они – желанные гости всюду: им все нравится, они на все говорят wow, хлопают глазками и расточают улыбки. В нынешней ситуации отсутствия реальных клиентов присутствие таких барышень на стенде даже полезно: пусть прохожие думают, что дела идут хорошо и ювелир пользуется успехом.
Alessio Boschi

И, наконец, о тенденциях. Вымывание среднего класса привело к тому, что украшения в ценовом диапазоне от 5 до 30 тысяч евро просто оказались не востребованы. Продать можно что-то ниже или значительно выше по цене. Проблема заключается в том, что основная масса ювелирных марок работает именно в этом вымирающем диапазоне. И перестроиться никак не могут. Несмотря на кризис, производство не становится дешевле. За пять тысяч евро сегодня можно купить лишь колечко с полудрагоценным камнем и россыпью бриллиантов. Выглядеть оно будет… ну, так себе. Поэтому главная задача дизайнеров – придумать что-то, что по-прежнему будет выглядеть драгоценностью и при этом не будет стоить, как чугунный мост. С этой задачей непросто справиться.
Georg Jensen & Zaha Hadid

Georg Jensen & Zaha Hadid

Georg Jensen & Zaha Hadid

Известная датская компания Georg Jensen, например, пошла на радикальный шаг и пригласила к сотрудничеству архитектора Заху Хадид, которая не только оформила стенд и околостендовое пространство, но и придумала коллекцию очень крупных и «яростных» украшений. Серебряная версия без камней укладывается в 2-3 тысячи евро, золотая с черными бриллиантами дороже. Но украшение от Хадид – это statement. Не каждая женщина на него осмелится и не всем оно понравится. Зато запомнится всем без исключения.
Одной из главных тенденций выставки стали украшения-игрушки. Как еще завлечь покупателя? Живущий в Таиланде итальянец Alessio Boschi вставил внутрь колец лампочки с батарейками, и кольца мерцают и переливаются разными красками. Вслед за успехом прошлогодней порхающей бабочки британского ювелира Гленна Спайро вся выставка замахала крыльями – бабочку не скопировал только ленивый. Базирующаяся в Лондоне марка Sybarite продолжает делать свои кольца-карусели, вращающиеся на пальце.
Glenn Spiro
Sybarite Jewellery
Sybarite jewellery - кольцо-калейдоскоп

Молодые греческие ювелиры решают вопрос «зрелищности» по-своему: они делают украшения из серебра, но поистине огромных размеров. Кольца-кастеты, например. Или подвески размером с небольшую тарелку.
Другой способ удешевления производства – тоненькие украшения из палочек и цепочек. Их на выставке великое множество, выглядят они все одинаково. И, насколько я понимаю, успех их сомнителен – деньги за них все равно надо отдать немалые, а выглядят они гораздо дешевле, чем стоят. Никому не нужны кисточки из цепочек за непомерную цену.
О камнях. Базель в этом году – триумф компании Gemfields. Призванная продвигать африканские изумруды, рубины и другие камни, она постепенно прибирает к рукам известные марки. Например, Faberge. А начинала эта компания несколько лет назад с того, что предложила нескольким молодым и перспективным дизайнерам из разных стран сделать украшения с африканскими изумрудами. Сборная коллекция тогда наделала много шума. Сегодня Gemfields делает упор на мозамбикские рубины – вся выставка окрасилась в характерный малиново-красный цвет. Если вы видите этот цвет в витрине – значит, Gemfields недалеко.
Stenzhorn
Karen Suen

Stenzhorn


Jacob & C0.

Alessio Boschi

Для сравнения - негретый бирманский рубин, Saboo

В целом же новых идей сейчас не много. Компании как бы выжидают – куда пойдет рынок. Надеются на лучшее. Привычно жалуются – на неудобства, еду, отсутствие покупателей… грозятся в следующем году уйти из Базеля.
Почему-то я уверена, что осуществить эти угрозы осмелятся немногие. Ярмарка тщеславия по-прежнему манит.
Glenn Spiro

Saboo - такая тарелочка стоит больше миллиона долларов. В покупателях отбоя нет.




вторник, 15 марта 2016 г.

Бриллианты в алюминии

На парковке перед выставочным центром в голландском городе Маастрихт – машины с немецкими, французскими, бельгийскими номерами. В середине марта вся Европа едет сюда, на ярмарку изящных искусств и антиквариата TEFAF, чтобы увидеть все лучшее, что есть сегодня на этом достаточно узком рынке.
У входа гостей встречает стена из белых цветов - мы в Голландии, не забывайте!

Коллекционера видно сразу. Публика в Маастрихте отборная. Сухие породистые дамы с бриллиантами в старых ушах, одетые в серенькое и концептуальное (сумку Louis Vuitton не встретишь – только Chanel, причем винтажная), их респектабельные спутники посверкивают алмазными запонками… такой мы представляем себе старую Европу, фамильные состояния, громкие фамилии. Этих людей больше нигде не увидишь в таком количестве – они растворились в мировой толпе, закутанной в китайские пуховики. Будь я социальным фотографом, снимала бы только людей на TEFAF – но увы, я не фотограф. И интерес у меня совсем другой.
Castellani, mid-19th century. Alexandra di Castro Gallery

Второе, не менее поверхностное впечатление – на ярмарке практически не слышно русской речи. Хотя русские там есть – ходят по стендам, тычут капризными пальчиками в полотна старых мастеров и говорят: «Что-то нет шедевров!» Вообще-то ярмарка – не музей. И то, что галереи не выставляют Рафаэля, Леонардо или Вермеера, как раз хорошо – это означает, что лучшие работы находятся там, где им и должно быть – в государственных и частных музейных хранилищах. Представить себе рынок, заваленный шедеврами, можно только в страшном сне – в моем понимании это было бы признаком жуткого кризиса или войны.
Van Cleef & Arpels, 2015

Меня в Маастрихт привело желание узнать, что ярмарка предлагает в ювелирной области. Ювелирный раздел там относительно невелик. Из ныне живущих художников в этом году были представлены трое – Wallace Chan, Hemmerle и Otto Jacob. Van Cleef & Arpels, Alexandre Reza и Chopard представляли крупный ювелирный бизнес. Еще несколько ювелирных стендов заполнены антиквариатом.
Chopard


Участием в маастрихтской ярмарке современному ювелиру можно гордиться. Не каждой компании удается там удержаться. Получить стенд в Маастрихте ювелиру практически невозможно – кандидатуры рассматриваются очень строгой комиссией. Марка должна обладать собственным лицом, представлять интерес с точки зрения искусства, быть признанной в мире коллекционеров и успешной на крупных мировых аукционах. Hemmerle, к примеру, не выставляется больше нигде – им вполне достаточно Маастрихта. Именно там их работы увидят все, кому это нужно. Именно там потомственные ювелиры из Мюнхена нашли всех своих клиентов.
Hemmerle

Hemmerle

Hemmerle

Hemmerle


В этот раз Hemmerle представили концептуальный проект – коллекцию из алюминия. Мало кто в мире ассоциирует этот недорогой металл с высоким ювелирным искусством – даже в бижутерии им обычно пренебрегают. Но Hemmerle известны своими экспериментами с разными металлами. Компания яростно отстаивает свое право на “художественность” – материал не так важен, как артистизм. Hemmerle красит алюминий в разные цвета, украшает его драгоценной россыпью камней не только снаружи, но и изнутри. Реакция на эти крупные и очень эффектные вещи разная – от восторга до полного неприятия. Понятно, что украшения из алюминия нелегко продать – во всяком случае, в подавляющем большинстве ювелирных магазинов мира концепцию не поймут не только покупатели, но и продавцы. Такие вещи продаются только автором, только личностью. И покупаются только коллекционерами. 
Hemmerle

Hemmerle

Hemmerle

Кристиан Хеммерле сказал мне, что они никогда не дают свои вещи на аукционы – и в то же время, это одно из немногих современных имен, которые успешно продаются на Christie’s и Sotheby’s, причем в самом высоком сегменте. Вещи на аукционы попадают от прежних владельцев и получают высокую оценку и еще большую продажную цену. Конечно, это убеждает любителей украшений больше любых слов.
Wallace Chan

Wallace Chan

Wallace Chan

Wallace Chan приехал в Маастрихт впервые. Сказать, что он уникален – значит сказать банальность. Единственный художник-ювелир из Азии, который принят в Европе на коллекционном уровне, он уже два раза принимал участие в Биеннале антикваров в Париже. И вот теперь – Маастрихт, игольное ушко, через которое не дано пройти практически никому. Людей у Уоллеса на стенде очень много. Реакция в основном – удивление. Маэстро, как всегда, одет в черное, загадочен и немногословен. Новых вещей немного – но они настолько многотрудные, что удивителен сам факт подобной работоспособности. Уоллес работает в основном с титаном, добавляя к нему акценты из золота. Вот почему-то в этом случае никаких вопросов о стоимости металла не возникает – настолько работа поглощает все остальные обстоятельства, настолько ценность ее очевидна. При этом работы Уоллеса Чана не соответствуют европейскому вкусу – он избыточен во всем: в красках, в размерах, в формах. Так что интерес – это пока все, на что он может здесь рассчитывать. Сам он не переживает по этому поводу – ему важно показать свою работу, и он расплывается в улыбке каждый раз, когда очередной европеец, ошеломленный буйством красок и масштабом действа, подходит, чтобы пожать ему руку. Об уровне амбиций художника говорит книга в черной обложке размером метр на метр, лежащая у входа – она посвящена его творчеству. Книга большая, вещи тоже не маленькие. Восхищайся, Европа!
Wallace Chan

Немец Отто Якоб делает украшения в стиле Средневековья. В них много работы и не слишком много драгоценных камней, зато цены – как на произведения искусства. Как и Хеммерле, Отто Якоб несет в себе современный немецкий стиль, который известен и узнаваем.
Otto Jacob

Otto Jacob

Otto Jacob

Otto Jacob


А вот стенд, обозначенный двумя культовыми для любого знатока ювелирного искусства именами – Verdura/Belperron – отсылает нас к стилю прошлого века, который остается удивительно актуальным и сегодня. Великие дизайнеры, шедшие против течения – Fulco di Verdura и Suzanne Belperron – сегодня необычайно востребованы, их вещи на аукционах получают очень высокие цены. Оба художника не оставили потомства. Их имена должны были стать историей. Но нашлись предприимчивые люди (надо сказать, что не только предприимчивостью объясняется их решение возродить имена гениальных ювелиров – новые хозяева не устают клясться в любви к Вердуре и Бельперрон), которые приобрели архивы и начали делать новые вещи по старым эскизам.

 Отношение к этому начинанию двойственное. Бельперрон, говорят, перед смертью хотела сжечь свои эскизы – поскольку мысль о том, что кто-то сможет их использовать, для нее была невыносима. Но не сожгла. Она никогда не ставила свою подпись на украшения. «Моя подпись – это мой стиль», - говорила она. И действительно, зачем ставить подпись, если каждое украшение делалось для конкретного человека и вручалось ему автором лично? Ей даже в голову не приходило, что через 50 лет после ее смерти аукционы будут бороться за право представить ее вещи, а эскизы будут использованы для создания новых линий. 
Suzanne Belperron - new (left) and vintage (right)

Suzanne Belperron vintage

Suzanne Belperron vintage

Новые вещи подписаны – компания очень заботится о том, чтобы не произошло путаницы. Они ни в коем случае не планируют выдавать новое за старое. Подчеркивается также, что над украшениями работают потомки мастеров в тех же мастерских, где изготовлялись вещи Вердуры и Бельперрон. Я спросила, как воспринимают новые вещи в Европе и Америке? «В Америке мало кто знает этих художников – они работали на очень избранную публику, поэтому смотрят на нас, как на новую марку, - ответили мне. – А в Европе, конечно, эти имена известны. Смотрят придирчиво и пока с недоверием». Недоверие понятно. Вердикт специалистов строг – в старых вещях есть харизма, тепло рук автора. В новых это не чувствуется. Но кто знает – может быть, через 50 лет и эти вещи станут художественным раритетом?
Verdura vintage

Verdura vintage
Verdura new - limited edition of 200 copies

Verdura vintage