Японский Левша

Японский ювелир Бучин Йошиока живет в деревне недалеко от Фудзиямы, не говорит ни на каких языках, кроме родного и делает «живые» вещи. Его бабочки, стрекозы, жуки двигаются, как живые. И в этом ювелир готов биться до конца, до полного подобия природе.

Я отправилась к нему в гости после долгих переговоров – отсутствие средства коммуникации сделало эти переговоры почти невозможными. Помог друг-японец, который не только договорился с мастером о встрече, но и отвез меня к нему в деревню.

Мастер сидит в крошечной мастерской, под которую выделена комнатка в его доме. Вокруг дома бегают белые кошки с непередаваемым японским выражением на мордах – они шекастые и улыбающиеся, такой породы я раньше не видела. Мастерская похожа на место работы всех непризнанных гениев – сколько я их видела в России и в других странах! Одна стена отдана книгам, вдоль других – верстаки с (надо отдать должное японским технологиям) современными компьютерами и микроскопами. Глаз, естественно, цепляется за знакомые корешки книг – много Лалика (кто бы сомневался!), часовые каталоги за много лет, другие ювелирные издания.  Из фотографий на стене, где мастер позирует с людьми европейского типа на фоне логотипа Jaquet Droz, можно сделать вывод, что швейцарская марка не упустила возможности использовать навыки японца в своих сложных часах.

Общались мы в основном жестами – ну, и конечно, при помощи его вещиц, которые трудно назвать украшениями, но с полным основанием можно считать высокой ювелирной работой.

Никакая фотография не может передать тонкости проработки деталей – могу лишь сказать, что стрекоза из золота в руках трепещет, как живая. Лапки у нее гнутся в четырех местах, фиксируются в любой позиции, крылья раскрываются с легким щелчком, голова вертится, а если дернуть за мягкий хвост, то голова еще и поднимается. Еще у стрекозы открывается рот и вращаются глаза. Если к этому добавить, что стрекоза усыпана бесцветными и розовыми бриллиантами, можно себе представить, чего стоит мастеру работа, целью которой служит лишь удовлетворение собственного любопытства.

Бучин внешне совершенно равнодушен к дальнейшей судьбе своих вещей – какой-то магазин в Китае забирает его бабочек и стрекоз, продает их за большие деньги (тут его лицо искажает саркастическая усмешка), но даже если бы китайцев не было, он все равно не перестал бы работать. На одну вещь может уйти от трех месяцев до полугода. Мастер работает фанатично, прерываясь лишь на краткий сон и аскетичную еду.

Мировая слава? Наверно, она его волнует – иначе он не фотографировал бы своих насекомых во всех возможных ракурсах. Но и без нее он готов работать до бесконечности, до обморока, с упорством, граничащим с самоистязанием.

Красиво ли это? Не могу сказать. Так уж повелось, что про живой цветок говорят «Как нарисованный», а про ювелирную стрекозу говорят «Как живая». Вот это «как» меня и смущает. Искусная работа присутствует. Искусство как способ осознания действительности – нет. Вряд ли что-то может быть элегантнее природы. Разве что – человеческий гений. Например, Лалик, которого так любит японский Левша.